Три апельсина. Итальянские народные сказки - Страница 29

К оглавлению

29

      Тут сапожник рассказал старухе, как всё произошло. 

      На следующую ночь старуха отправилась в лес. 

      — Как хорошо, что ты пришла! — закричала фея, увидев старуху. — Мне не с кем сегодня поплясать. 

      — Только у меня и заботы, что плясать с тобой, — сердито ответила старуха.

      — А сапожник со мной плясал, — сказала фея. — Но если ты не хочешь, давай споём песенку. 

      — Ещё что выдумала! — проворчала старуха. 

      — А сапожник со мной пел, — сказала фея. 

      — Бездельник твой сапожник, да и ты бездельница. Вам бы всё петь да плясать. Поработай лучше своей волшебной палочкой. 

      — Хорошо, — согласилась фея. — Только знай: моя палочка может дать, может и взять. Так что же — дать или взять? 

      «Скажу — взять!» — подумала старуха. 

      Раскрыла рот и крикнула: 

      — Дать! Дать! - Недаром она слыла самой жадной женщиной в селении. 

      — Ну что ж! Получай, — усмехнулась фея. 

      Она вскочила на пенёк и дотронулась до старухи волшебной палочкой. На спине старухи мигом вырос горб. 

      Старуха и кричала, и бранилась, — ничего не помогало. 

      Так и осталась старуха жить с двумя горбами — один спереди, другой сзади.                 

КАК КОРТЕЗЕ ЗАПЛАТИЛ ЗА ОБЕД 

       Случилось это лет сто тому назад, уж никак не меньше. 

      Шёл по дороге из Поло в Попильяно благородный кавальере. Звали его Кортезе. Почему шёл? Да очень просто — коня у него не было. На голове у кавальере шляпа с пером, на ногах туфли с пряжками, на плечах бархатный камзол, а в кармане камзола — ни одного сольдо. Со знатными господами это частенько бывает. Однако не только в кармане у Кортезе было пусто, пусто было у него и в животе. До того пусто, что он, пожалуй, съел бы печёный камень. 

      То-то он обрадовался, когда увидел при дороге харчевню. 

      — Пербакко! Неплохо бы тут перекусить, — сказал он сам себе и открыл дверь харчевни. 

      Хозяин бросился знатному гостю навстречу, усадил его на лучшее место и принялся подавать одно блюдо за другим: спагетти — длинные тонкие макароны, голубей в соусе, жареного поросёнка, бутылку белого вина и бутылку красного вина. 

      Съев всё это, Кортезе закинул ногу на ногу, открыл табакерку и, сделав добрую понюшку, громко позвал хозяина. 

      — Не знаешь ли. любезный, — начал он, — какие порядки в ваших краях? Если один человек даст другому хорошую затрещину, что скажет об этом судья? 

      Хозяин ответил: 

      — Хорошая затрещина стоит одного скудо штрафа. 

      — А сколько стоит обед, который я съел? — продолжал спрашивать Кортезе.

      — Без двух сольди скудо, — ответил, кланяясь, хозяин и протянул руку за платой. 

      — Так за чем же дело стало! — вскричал благородный кавальере. — Дай мне скорее затрещину, а два сольди оставь себе на чай. 

      Хозяин побагровел от злости. 

      — Хватит шутки шутить, синьор голодранец, плати за обед, а не то плохо придётся! — И хозяин стал засучивать рукава на своих огромных ручищах. 

      Однако Кортезе ничуть не испугался. 

      — Отнеси свой гнев в погреб, где ты хранишь своё прокисшее вино, — сказал он спокойно. — Там твоя злость поостынет. А не то я заставлю тебя бегать. 

      — То есть как это бегать?! — запыхтел хозяин. 

      — Да так. Как зайца. Или ещё быстрее. 

      — Пятьдесят тысяч дьяволов, я не буду бегать! 

      Но Кортезе стоял на своём. 

      — Клянусь кровью поросёнка, которым я только что закусил, ты будешь бегать. 

      — А если нет? 

      — А если да? 

      — А если я ни разу в жизни не бегал? 

      — Ну так побежишь в первый раз. 

      — А если я не хочу? 

      — Сейчас захочешь. 

      — Бьюсь об заклад на стоимость твоего обеда, что я не сдвинусь с места! — заревел выведенный из терпения хозяин. 

      Тогда благородный кавальере Кортезе поднял кулаки, вскочил и бросился... в открытую дверь. 

      — Держи его, держи! — закричал хозяин и устремился вслед за Кортезе. 

      Но кавальере отсчитывал плату за обед пятками с такой быстротой, что хозяин всё время оставался далеко позади. Когда Кортезе насчитал таким образом целый скудо, он остановился, поджидая хозяина. 

      — Ну что, куманёк, — сказал кавальере, — а ведь за-клад-то выиграл я. Ты бежал побыстрее зайца. Так что не сердись, а понюхай лучше моего табачку. 

      И он поднёс раскрытую табакерку к носу хозяина. 

      Хозяин рассмеялся. Что же другое оставалось ему делать?                 

ЛЕГЕНДА О СОКРОВИЩЕ КЬЯПАЦЦЫ 

      У самого селения Кьяпаццы, там, где кончается его единственная улица, поднимается холм. На холме стоит старинный замок. Сейчас от него остались одни развалины и в его тёмных башнях гнездятся только совы да летучие мыши.

      Жители селения рассказывают об этом замке удивительные истории. Лет сто тому назад, каждый день ровно в двенадцать часов отодвигался ржавый засов. Тяжёлые двери со скрипом растворялись, и на порог выходил старик. Его длинная белая борода спускалась ниже пояса. Он был одет в куртку с пышными рукавами, короткие штаны, на голове у него был красный колпак, на ногах — туфли с пряжками. Старик кряхтя усаживался на ступенях лестницы, чтобы погреть на солнышке свои кости. А кости были очень-очень старые — никто не знал, сколько ему лет, да он и сам не смог бы их сосчитать. 

      В этот час к замку сбегались все дети селения Кьяпаццы. Они влезали старику на колени, теребили его бороду, стаскивали с головы красный колпак. Но старик не сердился на детей. А иногда, когда солнце припекало особенно жарко и кости старика переставали ныть, он лукаво подмигивал ребятам, и те начинали, приплясывая,просить: 

29